Разбойник бросился к нему с ножом в руке, но не успел ударить. Ефимий, каким-то чудом расправившийся со своим противником, метнулся, одергивая голову бандита одной рукой, а другой вонзая нож в горло. Лекарь немного не рассчитал удар, клинок остановили плетеные кольца кольчужного воротника. Разбойник перехватил руку. Ефимий, пыхтя, давил на рукоять ножа всей силой, разрывая кольца и, наконец, погрузил клинок в живую плоть. Одновременно с ним, Ратмир подобрал брошенное копье и ткнул им в грудь разбойника, вонзая в плоть между звеньями кольчуги. Разбойник резко дернулся, его близко посаженные поросячьи глазки потускнели и, он стал медленно оседать на землю.

   Стрелка ударила по шелому Алеши по касательной, но все равно, в голове у парня зашумело, перед глазами завертелось - закружилось. Прикусив губу, он справился с головокружением и сумел, бросив поводья, перехватить наконечник копья, нацеленный в живот, отведя его в сторону и вверх. Другой рукой он вцепился в запястье разбойника и резко дернул. Перед взором Алеши промелькнуло изумленное лицо бандита, лишившегося опоры под ногами. Богатырь крепко держал разбойника за запястье, раскручивая над головой, как пращу и, наконец метнул. Подобно снаряду, пущенному из катапульты, тело разбойника врезалось сразу в двух бандитов, набегавших на Алешу. Конь стоптал двоих, а третий, сумевший встать на ноги, был пойман за руку и снова запущен в небо и после падения уже не поднимался.

   Меч нацеленный в живот, проскочил мимо, разорвав запылившийся плащ. Шемяка неестественно выгнувшийся, не успевал выхватить саблю, потому просто ударил ребром щита в лицо нападавшего, круша зубы. Разбойник откинул голову назад, усы окрасились кровью. Шемяка ударил еще. Наносник шелома принял на себя, основную часть удара, но только отстранил неизбежное. Мотнув головой, пытаясь восстановить зрение, бандит не заметил, как Сашка выхватил из-за пояса кинжал и перегнувшись через коня, вонзил острие в глазницу. Ударил и забыл. На него набегал очередной противник, целя копьем прямо в бок. Шемяка выпрямился, резко дернул за поводья, жеребец вздыбился. Копье вонзилось в лошадиное брюхо, но удар копытом, переломал все ребра бандиту.

   Ловко спрыгнув с коня, Шемяка обнажил саблю, но быстро оглядевшись, понял, что все закончилось. Все бандиты оказались повержены.

   -- А лихо мы их, -- сказал Шемяка, не придумав ничего лучшего.

   -- Ефимий, подь сюды, -- раздался крик Алеши.

   -- Любима убили! -- заорал Василь истошным голосом. -- Прими, господи, его грешную душу.

   Сашка пошел на крик, и увидел Костяжку с окровавленными руками и гримасой боли на лице, с виноватой улыбкой сидящего на траве. Рядом валялась свинцовая булава на деревянной рукояти, а ее хозяин, степняк в засаленном халате, лежал на земле с перерезанным горлом. Чуть в стороне, лицом в низ, лежал Свен с широко открытыми глазами. Струйка крови обильно стекала по виску и с кончика носа крупными каплями падала на траву. Его измятый шелом валялся неподалеку.

   -- Вот черт! -- с досадой произнес Сашка.

   -- Все, кончается, -- тихо произнес Ратмир, но Шемяка услышал и повернулся.

   Любим лежал на боку, с ножом в спине и пытался, что-то сказать окровавленными губами. Его лицо - сплошная кровавая маска, а шея и грудь обильно залиты кровью. Рядом лежит типичный половец с разорванным горлом. Видно, Любим, оставшись без оружия, повалил противника и зубами загрыз ненавистного врага, но был заколот издыхающим противником.

   Алеша с Ратмиром крестились. Ефимий, на ходу обтирая окровавленную ладонь об штанину, подошел к умирающему и склонился над ним, щупая вену на шее.

   -- Чистое полотно и воды, -- быстро сказал он после осмотра. -- И плащ расстелите. Его уложить надо.

   -- Так кончается он, -- возразил Ратмир.

   -- Все в руках божьих, -- прошептал лекарь и обратился к служке. -- Василь, принеси мой мешок.

   Служка убежал и вдалеке раздался его голос:

   -- А где конь-то? Где конь? Убежал, паскуда!

   -- Иди коня поищи, -- сказал Шемяка, пнув лежащего на земле Вешняка, прикрывшего голову руками.

   Парень не реагировал. Тогда Сашка перевернул тело на спину и тяжело вздохнул. Парень был мертв. В груди торчал обломок стрелы.

   -- Черт возьми! -- воскликнул он. -- Больше убитых нет?

   -- Я не знаю, -- отозвался Алеша.

   -- А торки где? -- спохватился Ратмир. -- Местятка? Костяжко?

   -- Тута я, -- отозвался Костяжко. -- А Местятка вона, коней собирает.

   Шемяка отошел в сторону и увидел возвращающегося Местятку, ведущего на поводу коней. К нему уже спешил Василь. А торки махали руками стоя у кустов, откуда в отряд стреляли лучники.

   -- Были бы они все воинами - легли бы мы тут... -- сказал Чурнай, сбрасывая на землю трофеи: три лука с шестью тулами из бересты, пояса, сапоги, ножи и черные мохнатые шапки.

   -- В смысле? -- удивился Сашка. -- Они же все доспешные!

   -- И что с того? -- проворчал торк. -- Бронь напялил и сразу воином стал?

   -- Не понял, -- помотал головой Шемяка.

   -- Воев всего четверо было, -- сообщил торк с усмешкой. -- Они на нас напали, а на вашу долю разбойнички достались. Половцы не в счет.

   -- Половцы? -- удивился Шемяка.

   -- Они самые, -- вновь усмехнулся Чурнай. -- Вон в кустах лежат.

   -- Ну дела, -- только и мог сказать Шемяка.

   Расторопные торки, оказывается, уже успели проверить разбойников, добив тяжело раненных. Двоих бандитов, оглушенных, ну явно работа Алеши, сильно помятых, повязали и аккуратно усадили на землю, заткнув рты кляпом. Встреча с поповичем для них закончилась не так печально, как для товарищей, но болезненно. У одного сломана рука, а у второго вывих плечевого сустава и сломано запястье. Ну и лица - сильно помятые от жесткого приземления. Все-таки человек не птица - летать не может.

   Всего насчитали пятнадцать трупов разбойников, их раздетые тела бросили в сторонке. Хоронить их никто не собирался.

   Пока Осип искал место повыше, чтобы разбить лагерь, пока развели огонь, торки решили побеседовать с пленными. Чурнай увел парней к кустам, где остался лежать раненный в живот половец. Но они быстро вернулись, очень недовольные.

   -- Как ты мог не связать ему руки! -- ворчал Чурнай на Карасика. -- Учишь вас, учишь...

   -- Так кто знал, что он так сделает... -- оправдывался молодой торк.

   -- Что случилось? -- спросил Сашка.

   -- Поганый издох, -- пробурчал Чурнай.

   -- Обломленное древко вонзил себе в очи, -- с виноватым видом, произнес Карасик.

   -- Давай, вон того тащи, -- велел ему Чурнай, снимая с пояса небольшой мешочек. -- Сейчас он нам все расскажет...

   Шемяка не был сторонником пыток, но мешать торкам не стал. Слишком много вопросов и подозрений у него было. В корчме, кто-то лазил в мешки, нарушив маячки, оставленные в них Шемякой. Значит, видел золото... Видел, но не взял... И тут нападение... Словно их ждали. Подозрение падало на хозяина корчмы, но стоило это проверить.

   Чурнай деловито посмотрел на брошенного на землю разбойника, зло смотревшего на торка. Бандит извивался, мыча. Торк сел на колени перед ним и резко повернул сломанную кисть. Хорошо так повернул, в пол оборота. У разбойника от боли вздулись вены на висках, широко раскрылись глаза, показавшиеся Шемяке горящими угольями.

   -- Меч тебе в руках все равно не держать, -- равнодушно сказал Чурнай, опять проворачивая кисть. -- Расскажешь все - умрешь быстро. Обещаю.

   Разбойник дернулся, подогнув связанные ноги, попытался ударить коленями торка.

   -- Ну не хочешь по-хорошему, -- вздохнул торк и резко дернул, оторвав кисть напрочь.

   Шемяка отвернулся, а когда Итларь прижег головешкой обрубок, не выдержал, вывернул наизнанку желудок.

   -- Ты, что, господин? -- забеспокоился Чурнай.

   -- Ничего, -- ответил Шемяка между спазмами. -- Продолжай.

   -- А он ничего, хорошо держится, -- с довольным видом произнес торк, глядя на разбойника, все еще находящегося в сознании. -- Я тебе кляп выну, ты только не кричи, -- сказал он ему.